(Из речи В.О.Ключевского, посвященной памяти императора     Александра III и прочитанной в Императорском Обществе истории и древностей российских при Московском университете спустя неделю после кончины императора) [...] Европа признала, что страна, которую она считала угрозой своей цивилизации, стояла и стоит на ее страже, понимает, ценит и оберегает ее основы не хуже ее творцов; она признала Россию органически необходимой частью своего культурного состава, кровным, природным членом семьи своих народов ... [...]

              Наука отведет императору Александру III подобающее место не только в истории России и всей Европы, но и в русской историографии, скажет, что он одержал победу в области, где всего труднее достаются эти победы, победил предрассудок народов и этим содействовал их сближению, покорил общественную совесть во имя мира и правды, увеличил количество добра в нравственном обороте человечества, ободрил и приподнял русскую историческую мысль, русское национальное самосознание, и сделал все это так тихо и молчаливо, что только теперь, когда его уже нет, Европа поняла, чем он был для нее. (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. С.-Петербург, 1991. С. 7)

 

              В заседании французского Сената, его председатель Шалльмель-Лакур сказал в своей речи (10 ноября 1894 г.), что русский народ переживает “скорбь утраты властителя, безмерно преданного его будущему, его величию, его безопасности; русская нация под справедливой и миролюбивой властью своего императора пользовалась безопасностью, этим высшим благом общества и орудием истинного величия”.

              В таких же тонах отзывалась о почившем русском царе большая часть французской печати: “Он оставляет Россию более великой, чем ее получил”, писал “Journal des Debats”; а “Revue des deux Mondes” вторила словам В.О.Ключевского: “Это горе было и нашим горем; для нас оно приобрело национальный характер; но почти те же чувства испытали и другие нации... Европа почувствовала, что она теряет арбитра, который всегда руководился идеей справедливости”. (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. С.-Петербург, 1991. С. 8)

 

              За время правления императора Александра III проявились следующие основные тенденции власти: не огульно-отрицательное, но во всяком случае критическое отношение к тому, что именовалось “прогрессом”; и стремление придать России больше внутреннего единства, путем утверждения первенства русских элементов страны. Кроме того, одновременно проявлялись два течения, далеко не сходных, но как бы восполнявших друг друга. Одно, ставящее себе целью защиту слабых от сильных, предпочитающее широкие народные массы отделившимся от них верхам, с некоторыми уравнительными склонностями, - в терминах нашего времени можно было бы назвать “демофильским” или христианско-социальным. Это - течение, представителями которого были, наряду с другими, министр юстиции Манасеин (ушедший в отставку в 1894 г.) и К.П.Победоносцев, писавший, что “дворяне одинаково с народом подлежат обузданию”. Другое течение, нашедшее себе выразителя в министре внутренних дел гр. Д.А.Толстом, стремилось к укреплению правящих сословий, к установлению известной иерархии в государстве. Первое течение, между прочим, горячо отстаивало крестьянскую общину, как своеобразную  русскую форму решения социального вопроса. (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. С.-Петербург, 1991. С. 14)

 

              В стране, которую за границей считали “царством кнута, цепей и ссылки в Сибирь”, действовали на самом деле весьма мягкие и гуманные законы. Россия была единственной страной, где смертная казнь вообще была отменена (со времен императрицы Елизаветы Петровны) для всех преступлений, судимых общими судами. Она оставалась только в военных судах и для высших государственных преступлений. За ХIХ век число казненных (если исключить оба польских восстания и нарушения воинской дисциплины) не составляло и ста человек за сто лет. За царствование императора Александра III-го, кроме участников цареубийства 1 марта, казнены были только несколько человек, покушавшихся убить императора (один из них, между прочим, был как раз А.Ульянов - брат Ленина).

              Административная ссылка на основании закона о положении усиленной охраны, применялась зато довольно широко ко всем видам противоправительственной агитации. Были разные степени ссылки - в Сибирь, в северные губернии (“места не столь отдаленные”, как это обычно называли), иногда просто в провинциальные города. Высланным, не имевшим собственных средств, выдавалось казенное пособие на жизнь. В местах ссылки образовывались особые колонии людей, объединенных общей судьбой; нередко эти колонии ссыльных становились ячейками будущей революционной работы, создавая связи и знакомства, содействуя “закрепощению” во вражде к существующему порядку. Те же, кто считался наиболее опасными, помещались в Шлиссельбургскую крепость на острове в верхнем течении Невы. (Ольденбург С.С. Царствование императора Николая II. С.-Петербург, 1991. С. 22)

              Нужно сказать, что когда император Александр III вступил на престол, он довольно скептически относился к студентам, так как он вступил на престол, забрызаганный кровью своего отца, смерть которого произошла вследствие царившей тогда смуты; и несомненно, во всех этих выступлениях, как всегда, принимала участие, что весьма естественно, университетская молодежь. Вследствие этого, конечно, император Александр III не мог питать особого расположения к студентам.

              И вот именно мои донесения [П.К. - весной 1892 Витте побывал в Нижнем Новгороде, Самаре, Саратове, Царицыне во время холерной эпидемии, во время которой студенты-медики, заменяя струсивших докторов, самоотверженно ухаживали за больными] пробудили в нем чувство благородного, хорошего и человека и монарха.

              Когда я вернулся в Петербург, то имел счастье слышать от императора Александра III следующее.

              Император сказал мне, что был счастлив получить от меня донесение о таком благородно самоотверженном служении русских студентов, что благодаря этому у него к ним повернулось сердце; что прежде он к ним относился скептически, а теперь действительно он видит, что эта молодежь едва ли не самая честная и благородная часть русской интеллигенции.

              И замечательно, что с тех пор император все время так и относился к студенчеству, постоянно выказывал студентам свою симпатию и благорасположение.

              И студенчество это поняло и оценило.

              Впрочем, чувства эти проявились в студенчестве еще тогда, когда произошел несчастный случай в Борках.

              Известно, что когда государь после своего возвращения в Петербург поехал в Казанский собор, то студенчество, (с. 271), на которое случай в Борках произвел сильное впечатление, хотело распрячь экипаж императора, чтобы везти его на руках.

              Одним словом, император Александр III был благороднейший, честнейший и человек и монарх; и русская молодежь, которая при всех своих недостатках, при всей своей неуравновешенности, а иногда и дикости, тем не менее очень сердечна, оценила это, так как она понимает и чувствует, кто ее любит и кто ее ненавидит или вообще относится к ней недоброжелательно. (Витте С.Ю. Воспоминания. С.271-272)

 

              Предполагалось, что земские начальники будут из дворян, что это будут “лучшие”, так сказать, лица из общества, которые будут руководить крестьянством. (с. 299)

              Если император Александр III и настоял на этой мясли - на учреждении института земских начальников, то именно потому, что он был соблазнен мыслью, что вся Россия будут разбита на земские участки, что в каждом участке будет почтенный дворянин, который пользуется в данной местности общим уважением, что этот почтенный дворянин-помещик будет опекать крестьян, судить их и рядить. Если бы эта мысль, эта идиллия вполне и осуществилась, то и тогда этот институт не мог бы держаться, ибо он основывается на первичной погрешности, которая заключается в том, что в культурном государстве невозможно, именно невозможно смешивать власть административную с властью судебной; власть судебная должна быть  независима, так как справедливый суд может быть только при его независимости. Первое условие для этого заключается в том, чтобы суд этот во всех своих инстанциях, от низа до верха, был совершенно отделен от администрации и был совершенно независим; как только этот принцип не соблюдается, сейчас же вместо законности является произвол.

              [...] Между тем институт земских начальников основывался именно на смешении этих двух функций: функции административной и функции судебной.

              Константин Петрович Победоносцев, как человек чрезвычайно культурный и, несомненно, человек ученый, конечно, с этой мыслью помириться не мог и поэтому был противником установления земских начальников. [...]

              На практике оказалось, что эта идиллия о благородном помещике, который в земском участке судит и рядит, была иллюзией. Таких помещиков и с самого начала оказалось незначительное число, а в настоящее время (с. 300) почти совершенно нет. Все земские начальники, собственно говоря, не что иное, как провинциальные чиновники, назначаемые административной властью. Обыкновенно это отставные офицеры, юнкера, не окончившие курс высших учебных заведений дворяне, одним словом, лица самого второстепенного сорта. Конечно, я не говорю о некоторых заключениях, которые, может быть, есть, конечно, между земскими начальниками, как исключение, есть порядочные люди, люди соответствующие.

              Итак, институт земских начальников, можно сказать, вполне не удался и принес много вреда России. [...] (Витте С.Ю. Воспоминания. С. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 298-300)

 

              Двадцать шесть месяцев, протекших между убийством Александра II и коронацией Александра III, могли бы быть отмечены прямо магическим улучшением международного положения России. Мудрый гатчинский самодержец нанес революции сокрушительный удар. Большинство русских революционеров были арестованы и понесли наказание. Другие спрятались в подполье или же бежали за границу. “Новая эпоха для крестьян”, провозглашенная с высоты трона, означала, что царь понимал необходимость тесного общения с русским народом. Учреждение должности земских начальников в 1882 г. заполнило пробел, оставленный освободительной реформой. Действуя в качестве представителей власти на местах, земские начальники значительно способствовали упорядочению русского крестьянского быта. Они разрешали споры по вопросам крестьянского землевладения, отправляли функции судей первой инстанции по маловажным делам, способствовали переселению малоземельных в Сибирь и в Туркестан и содействовали развитию сельской кооперации. Но самое главное это то, что они повели беспощадную борьбу с подсознательным духом анархии среди крестьянства, являвшимся последствием исторических процессов - как-то: татарского ига, пугачевщины и крепостного права. Чтобы оценить эту реформу Александра III, нужно иметь в виду, что русское крестьянство любило монарха и относилось к правительству с недоверием. Еще не сознавая государственной необходимости какого бы то ни было правительства, наша деревня взирала на власть, как на аппарат принуждения, высасывающий из народа соки и ничего не дающий взамен. [...] (с. 60) Получив в 1861 году вольную, русские крестьяне не могли больше надеяться на опеку своих прежних господ и сделались добычей революционных агитаторов, обещающих золотую эру свободы  безначалия по ниспровержении самодержавия. Вполне понятно, что вначале введение института земских начальников было встречено в левых русских кругах враждебно. Русское “общественное мнение” находило, что правительство, в лице земских начальников, учредило на местах новые должности правительственных шпионов. К тому же задача новых должностных лиц оказалась непосильно тяжелой: кроме больших знаний и опытности, должность земского начальника требовала от вновь посвященных большого такта и даже дипломатических способностей. Шаг за шагом должны были земские начальники завоевать доверие крестьян.

              Император Александр III с большим интересом следил за успехами своих посланников, аккредитованных при “Их Величествах - Мужиках”. Конечной целью задуманной реформы было увеличение площади крестьянского землевладения. К сожалению, преждевременная кончина государя помешала ему осуществить его заветную мечту создания в России крепкого класса крестьян - мелких земельных собственников. Тем не менее введение института земских начальников имело для сельского населения России пложительное значение, лучшим доказательством чему явилась та враждебность, с которой отнеслись к реформе революционные круги. Разговаривая с делегацией крестьян во время коронационных торжеств в мае 1883 г. в Москве, Царь просил их высказать свое откровенное мнение об учреждении должности земских начальников. В этой делегации участвовало свыше десяти тысяч крестьян со всех концов необъятной России. И вот и старые, и молодые - высказались все единогласно в пользу новых царских чиновников, которые относились к сельскому населению с большой заботой и дружелюбием, причем крестьяне даже просили, чтобы судебные функции земских начальников были по возможности расширены. (Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 59-60)

 

              [...] Против нового университетского устава, проведенного графом Толстым, весьма протестовал Константин Петрович Победоносцев, который, несмотря на то, что был консерватором, был человеком культурным  и понимал, что университет без университетской свободы не есть университет  и не может дать никаких благотворных результатов. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 302)

 

              Министром юстиции был в то время Манасеин, который сменли Набокова. Манасеин был человек умный, знающий, но не представляющий собой ничего выдающегося. Составил он себе карьеру потому, что делал ревизию судебных учреждений Прибалтийских губерний. Сделав ревизию, он потом ввел там преобразование, причем в значительной степени проводил так называемые националистические взгляды, которые заключались не в том, чтобы защищать достоинство, интересы и самобытность русских, а в том, чтобы несправедливо давить и не считаться с интересами инородцев. Эта нота понравилась в Петербурге как графу Толстому, так и императору Александру III, характеру которого она в известной степени была не чужда. Поэтому Манасеин и сделался министром юстиции.

              (с. 306) Говоря об императоре Александре III, я должен сказать, что хотя националистическая точка зрения, в истинном ее смысле, была не чужда духу императора Александра III, но национализм его был в высокой степени благородный.

              Император Александр III понимал, что он есть император всех своих подданных. Более всех своих подданных, он, конечно, любил русских, но я думаю, что он был бы возмущен, если бы жил в настоящее время, т.е. во время травли всех поддарнных Российской империи, которые не исповедуют взглядов Дубровина, Меньшикова, Пуришкевича и тому подобных субъектов. Император Александр III был русским патриотом, но высоко благородным и с точки зрения благородства его души он, конечно, был русским императором, потому что он, наверно, был благороднее, нежели все его верноподданные. [...]

              Обер-прокурором святейшего синода был Константин Петрович Победоносцев. Это был человек, несомненно, высокодаровитый, высококультурный и в полном смысле слова человек ученый. Как человек он был недурной, был наполнен критикой разумной и талантливой, но страдал полным отсутствием положительного жизненного творчества; он ко всему относился критически, а сам ничего создать не мог. Замечательно, что этот человек не в состоянии был ничего воспроизводить ни физически, ни умственно, ни морально. Тем не менее я должен сказать, что из всех государственных деятелей России, с которыми мне пришлось иметь дело во время моей, хотя и недолгой государственной карьеры, но столь разнообразной по различным событиям, случившимся во время моей государственной деятельности, Константин Петрович Победоносцев был человек, наиболее выдающийся по своему таланту или, вернее, не столько по таланту, как по своему уму и образованию; мне было приятнее всего беседовать с Победоносцевым, гораздо приятнее, нежели со всеми остальными моими коллегами и другими государственными деятелями России, с которыми мне приходилось встречаться. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 305-306)

 

              Когда я был министром путей сообщения, а потом и министром финансов, то все это время при императоре Александре III министром иностранных дел был Гирс.

   Раньше Гирс был товарищем министра иностранных дел, но в царствование императора Александра  III он все время был министром.

   Государь император ему доверял и его любил. Гирс был человек осторожный, дипломат, чиновник со средними способностями, без широких взглядов, но опытный.

   Он как раз подходил, чтобы быть министром иностранных дел при таком императоре, как покойный император Александр III.

   Император Александр III как-то раз сам так выразился: “Сам себе я министр иностранных дел”.

   Александр III относился к Гирсу как к секретарю по иностранным делам, хотя это нисколько не исключало того, что иногда император Александр III слушал Гирса, когда он видел, что Гирс делает ему какие-нибудь указания, которых он не имел в виду. [...]

   (с.329) Гирс был прекрасный человек, очень уравновешенный, спокойный смирный. В тех случаях, когда мне приходилось с ним сталкиваться, мои отношения всегда с ним были самые лучшие; вообще я от него ничего, кроме разумных вещей, не слыхал.

   В особенности я полюбил Гирса, когда увидел, как он привязан к императору Александру III.

   В Крыму, во время болезни императора  Александра III, Гирс тоже был несколько болен и не выходил из своих комнат.

   Так как я крайне интересовался всем, что касается болезни императора Александра III, то я первый узнал, что государь безнадежен и что кризис должен был наступить через несколько дней, если не через несколько часов.

    Узнав это, вскоре я должен быть у Гирса по какому-то делу, причем неосторожно сказал ему, что Александр III безнадежен. Старик начал плакать горькими слезами. Меня это удивило, потому что я никак не мог себе представить, чтобы такой, по-видимому, сухой бюрократ, такой сухарь, мог бы так привязаться к человеку, как он был привязан к императору Александру III. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 328-329)

 

              Когда я вступил на пост министра (финансов - П.К.), то император Александр III в числе прочих своих желаний высказал мне свое заветное желание расширить и твердо установить церковное воспитание народа, т.е развить сеть церковно-приходских училищ, иначе говоря, дать возможность священству или же лицам под их руководством и наблюдением учить грамоте и первоначальным школьным сведениям. (с. 387) [...]

              Главный недостаток России, по моему глубокому убеждению, заключается в отсутствии народного образования, - в таком отсутствии, какое не существует ни в одной стране, имеющей хоть какое-нибудь притязание быть цивилизованным государством.

              Нигде в цивилизованным странах нет такого количества безграмотных, как у нас в России. Можно сказать, что русский народ, если бы только он не был народом христианским и православным, был бы совершенно зверем; единственно, что отличает его от зверя - это те основы религии, которые переданы ему механически или внедрены в него посредством крови. Если бы этого не было, то русский народ при своей безграмотности и отсутствии всякого, самого элементарного образования был бы совершенно диким. Поэтому, не касаясь вопроса о том, что лучше: светское образование народа, или же образование посредством духовенства, так как вопрос этот вообще при нынешнем положении дела и еще долго будет совершенно неуместным, я считаю, что всякое образование народа полезно, и всякий искренний человек, не преследующий каких-нибудь побочным политических идей, должен сочувствовать всякому образованию.

              Если на образование евреев имеют огромное влияние раввины, на образование мусульман имеют огромное влияние их пастыри церкви, на образование поляков имеют громадное влияние ксендзы, то в это время противодействовать тому, чтобы и наше священство имело влияние на образование русского народа, по моему мнению, просто преступно, если бы это не было глупо. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 386-387)   

 

              [...] императора Александра III его современники и ближайшее поколение далеко не оценили, и большинство относится  к его царствованию скептически.

              Это в высокой степени несправедливо.

              Император Александр III был великий император. Для того, чтобы судить о его царствовании, не следует забывать: 1) что он в юности к царствованию не был подготовлен; наследником был его старший брат Николай, на которого и было обращено все внимание. Будущий же император Александр III был с точки зрения образования и воспитания как бы в загоне; 2) не следует также забывать и те условия, при которых он вступил на престол: когда он сделался наследником, то вырисовались различные неблагоприятные стороны царствования его отца Александр II; эти неблагоприятные стороны в качестве различных брожений в обществе и смут были следствием тех колебаний, которые проявил Александр II в последние годы своего царствования - он не выдержал линию либеральных реформ и в последние годы начал колебаться и идти назад.

              (с.405) Благодаря такому приему явилось ненормальное либеральное течение, или, вернее, не либеральное, а революционное течение.

   Наследник Александр Александрович мог отнестись сознательно только к тому, что он видел, к тому периоду, когда он начал интересоваться политическими делами, а это и был именно период, с одной стороны, правительственной реакции, а с другой - освободительного течения общественных групп, к которым примазалось и революционное движение.

   Такое положение не могло не влиять на императора   Александра III в том смысле, что ему казалось необходимым с этим революционным течением, со смутой, поступить резко и твердо.

   Такое направление ему было внушено, с одной стороны, его учителем, профессором Победоносцевым, который в это время уже был обер-прокурором святейшего синода, с другой стороны - некоторыми петербургскими сферами, во главе которых стоял Строганов.

    Затем на императора Александра III не могли не влиять при его в высокой степени честной натуре те злоупотребления, которые в то время творились в области различных концессий, банков и различных промышленных обществ, к которым всюду примазывались государственные деятели.

   Само поведение морганатической жены императора Александра II, княгини Юрьевской - в смысле каких-то отношений ее с различными дельцами, добыча в пользу этих дельцов различных концессий и льгот - не могло не отражаться на психологии цесаревича Александра Александровича.

   Наконец, самая свадьба императора Александра II после 60-летнего возраста, когда он уже имел стольких совершенно взрослых детей и даже внуков, - при той высокой степени нравственности, которой отличался цесаревич Александр Александрович и которую он проявлял всю свою жизнь, ибо он жил, можно сказать, как самый чистый, святой человек, - все эти обстоятельства не могли не влиять на его психологию.

   Наконец, все это кончилось 1 марта 1881 г., когда император Александр II был убит бомбой. Таким образом, (с. 406) император Александр III, можно сказать, вступил на трон, обагренный кровью его отца. Несомненно, это страшно подействовало на психологию молодого императора !

   Наконец, император Александр III вступил на трон после Восточной турецкой войны, на которой присутствовал сам император Александр II и на которой командовал отрядом цесаревич Александр Александрович, будущий император Александр III.

   Хотя эта война с точки зрения военной не была такой позорной, как оказалась война с Японией, - во время турецкой войны как войска, так и многие из наших военачальников показали замечательную доблесть, замечательные военные способности и военную силу, так что в конце концов мы очутились около Константинополя, - тем не менее все-таки война эта не была ни по своему ходу, ни по результатам такой, как этого ожидали. Мы победили все-таки скорее громадным численным перевесом над неприятелем, нежели превосходством наших боевых качеств по сравнению с турками.

   Наконец, мы должны были на театр военных действия, чтобы одолеть турок и явиться около Константинополя, послать значительную часть наших войск. В России у нас соответствующей армии уже не было, а потому, когда, после того как, не войдя в Константинополь, мы заключили под Константинополем Сан-Стефанский договор - договор тем не менее выгодный и славный для России, - европейские державы, и главнейшим образом Австрия, не согласились признать Сан-Стефанский договор. Для того, чтобы сохранить этот договор, нам предстояла новая война с Австрией, но мы к этой войне не были готовы, поэтому был собран Берлинский конгресс, где честным маклером явился канцлер Бисмар и привел нас к Берлинскому трактату, уничтожившему значительную часть тех выгод, которые мы приобрели по договору Сан-Стефанскому.

    Это событие в высокой степени неблагоприятно отозвалось на духе и расположении всей России и не могло не отозваться на сердце цесаревича Александра Александровича (будущего императора Александра III).

   Таким образом, для того, чтобы судить беспристрастно об императоре Александре III, о действиях императора в первые 5-6 лет его царствования, когда он вел политику (с.407) реакционую под влиянием таких выдающихся лиц, как К.П.Победоносцев и др., не следует забывать, при каких нравственных, экономических и стратегических условиях вступал император Александр III на престол.

   Не надо забывать также и то, что Восточная война с Турцией уничтожила все плоды управления министерством финансов Рейтерна, который все время стремился водворить в России золотое обращение, т.е. поднять курс кредитного рубля до альпари, после того, когда этот рубль упал со своей серебряной ценности во время Севастопольской войны.

   Таким образом, последняя турецкая война совершенно расстроила наши финансы, отдалила возможность установить правильную денежную систему и потребовалось опять более 20 лет, для того, чтобы поправить финансы. [...]

   Не нужно забывать, что последние годы царствования императора Александра II сопровождались целым рядом анархических убийств, целым рядом террористических действий и кончились 1-м марта. [...] (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 404-407)

 

              Главнейшая заслуга императора Александра III в том, что он процарствовал 13 лет мирно, не имея ни одной войны, кроме самой ничтожной экспедиции в Ахалтеке; но он дал России эти 13 лет мира и спокйоствия не уступками, а справедливой и непоколебимой твердостью. Он умел внушить за границей уверенность, с одной стороны, в том, что он не поступит несправедливо по отношению к кому бы то ни было, не пожелает никаких захватов; все были покойны, что он не затеет никакой авнтюры. Его царствование не нуждалось в лаврах; у него не было самолюбия правителей, желающих побед посредством горя своих подданных, для того, чтобы украсить страницы своего царствования. Но об императоре Александре III все знали, то, не желая никаких завоеваний, приобретений, никаких военных лавров, император никогда, ни в каком случае не поступится честью и достоинством вверенном ему богом России .

              Император Александр III, как я уже сказал, не любил говорить много, в особенности не любил говорить фраз; это его черта; и его гигантская фигура, представлявшая какого-то неповоротливого гиганта, с крайне добродушной физиономией и беспечно добрыми глазами, внушала Европе, с одной стороны, как будто бы страх, а с другой - недоумение: что это такое ? Все боялись, что если вдруг этот гигант да гаркнет. [...] (с. 411)

              Как относился император Александр III к войне, показывает следующий факт. Я припоминаю, что как-то раз по поводу какого-то доклада чуть ли не касающегося пограничной стражи, у нас перешел разговор на войну. И вот что мне сказал император Александр III:

- Я рад, что был на войне и видел сам все ужасы, неизбежно связанные с войной, и после этого я думаю, что всякий человек с сердцем не может желать войны, а всякий правитель, которому богом вверен народ, должен принимать все меры, для того чтобы избегать ужасов войны, конечно, если его (правителя)  не вынудят к войне его противники, тогда грех, проклятия и все последствия этой войны пусть падут на головы тех, кто эту войну вызвал.

              У императора Александра III каждое слово не было пустым звуком, как мы это часто видим у правителей: очень часто правители говорят по тому или другому случаю ряд красивых фраз, которые затем забываются через полчаса. У императора Александра III никогда слово не расходилось с делом. То, что он говорил, было им прочувствовано, и он никогда уже не отступал от сказанного им.

              Таким образом, вообще говоря, император Александр III, получив Россию при стечении самых неблагоприятных политических конъюнктур, глубоко поднял международный престиж России без пролития капли русской крови.

              Можно сказать, что в конце своего царствования император Александр III был главнейшим фактром мировой международной политики.

              Император Александр III в значительной мере восстановил нашу армию после той дезорганизации, которая произошла вследствие турецкой войны конца 70-х гг. (Витте С.Ю. Воспоминания. С. 410-411)

 

              При имераторе Александре III, в особенности со времени моего вступления в должность директора департамента железнодорожных дел и потом, когда я был министром путей сообщения  и министром финансов, снова начала увеличиваться сеть русских железных дорог, т.е. постройки железных дорог, которые при императоре Александре II в конце его царствования, а в особенности после войны - прекратились.

              При императоре Александре III в России круто повернулась таможенная система, и от фритредерства мы перешли к протекционизму. [...] Было это сделано потому, что император Александр III сознавал, что Россия  может сделаться великой лишь тогда, когда она будет страной не только земледельческой, но и страной промышленной; что страна без сильно развитой обрабатывающей промышленности не может быть великой. Россия не могла быть великой, не будучи страной не только земледельческой, но и  промышленной. [...] Он (Александр III - П.К.) твердо настаивал на введении протекционной системы, благодаря которой Россия ныне обладает уже значительно развитой промышленностью (с. 413) и, несомненно, все более и более двигается в этом отношении вперед, и недалеко уже то время, когда Россия будет одной из величайших промышленных стран.

              Этим Россия будет обязана исключительно началам, которые решился положить император Александр III.

              Чтобы понять это, нужно помнить, что переход от фритредерства к протекционизму всегда встречал громадные затруднения со стороны общественного мнения и правящих кругов.

              Нужно было, чтобы явились большие люди, которые могли бы пойти против господствующего настоения, против господствующего мнения и сломили бы его.

              У нас, в России, это мог сделать один император, и при том император столь твердый, столь мудрый, каким был император Александр III.

              Императору Александру III ставится в дефицит перемена университетского устава 60-х годов на устав 1884 года.

              Да, я сам нахожу, что это было большой ошибкой. Но это было сделано им под влиянием графа Толстого и вообще под влиянием кучки консерваторов того времени.

              Замечательно, что К.П.Победоносцев, как бывший профессор, будучи еще гораздо консервативнее графа Толстого, тем не менее все-таки высказался в Государственном совете, так и в Особом совещании по этому предмету, которое было под председательством императора Александра III, против устава 1884 года.

              Но тем не менее, хотя и был введен новый устав в жизнь университетов, в царствование императора Александра III не было никаких эксцессов.

              Только в начале царствования императора Александра III несколько известных профессоров, в том числе и знаменитый Мечников, потеряли кафедры, потому что министр народного просвещения граф Делянов считал их весьма либеральными.

              Вообще же университетская жизнь шла довольно спокойно.

              А с тех пор, как последовал в августе 1905 г. по инициативе генерала Трепова указ об автономии университета (с. 414) и в особенности последний год при российской конституции и либерально-конституционном правительстве, - в высших учебных заведениях и университетах происходят такие эксцессы, которые были бы немыслимы при императоре Александре III, при прежнем реакционном уставе, именно потому, что император Александр III не был ни либералом, ни реакционером, а был честный, благороднейший, прямой человек.

              Но тем не менее я не отрицаю того, что введение устава 1884 года было ошибкой.

              Императору Александру III ставится в укор также и перемена земского положения 1864 года на положение 90-го года; введение земских начальников, вообще введение принципа какого-то патриархального покровительства над крестьянами как бы в предположении, что крестьяне навеки должны остаться таких стадных понятий и стадной нравственности. [...]

              Это была ошибка императора Александра III, но тем не менее я не могу не засвидетельствовать, что эта была ошибка не только добросовестная, но ошибка в высокой степени душевная. Император Александр III относился глубоко сердечно ко всем нуждам русского крестьянства, в частности, и русских слабых людей вообще. Это был тип действительно самодержавного монарха, самодержавного русского царя; а понятие о самодержавном русском царе неразрывно связано с понятием о царе, как о покровителе-начальнике русского народа, защитнике русского народа, защитнике слабых, ибо престиж русского царя основан (с. 415) на христианских началах; он связан с идеей христианства, с идеей православия, заключающейся в защите всех слабых, всех нуждающихся, всех страждущих, а не в покровительстве нам, которым бог дал по самому рождению нашему или вообще благодаря каким-нибудь благоприятным условиям особые привилегии, т.е. нам, русским дворянам, и в особенности русским буржуа, которые не имеют того хорошего, того благородного, что встречается во многих русских дворянах, но зато в избытке имеют все то нехорошее, что дают излишества жизни, обесценение ценности чужого труда, а иногда и чужого сердца.

              Я убежден в том, что если бы императору Александру III суждено было продолжать царствовать еще столько лет, сколько он процарствовал, то царствование его было бы одно из самых великих царствований Российской империи.

              В последние годы, когда он уже имел опыт, видел, что такое Россия, видел, что эта смута, которая была в конце царствования его отца, является более наносной и происходила от недостаточно твердого характера его отца, благодаря которому император Александр II часто колебался, а, наконец, впал и в грех семейный, что Россия такая страна, которая сама по себе совсем не желает каких-бы то ни было революций, а желает только спокойной тихой жизни, - воззрения его постепенно изменялись.

              В последние годы своего царствования император Александр III ко многим вопросам уже относился иначе, нежели в первые годы своего царствования; выражаясь принятыми терминами, он уже сделался значительно более либеральным.

              Я уверен в том, что император Александр III по собственному убеждению двинул бы Россию на путь либерализма; благодаря этому спокойному либерализму, при внешнем спокойствии, в котором жила Россия и в котором она продолжала бы жить при царствовании Александра III, ибо Александр III никогда не пошел бы на авантюры, подобные той, которая была предпринята и которая закончилась японской войной, Россия двигалась бы постепенно к либеральному пути, т.е. к тому пути (с. 416) жизни государства, когда оно живет не эгоистической жизнью, а жизнью для пользы народа. Но император Александр III не успел этого сделать, потому что Бог призвал его к себе.

(Витте С.Ю. Воспоминания. С. 412-416)

 

              Он жаждал мира, сто лет ненарушимого мира. Только открытое нападение на Россию заставило бы Александра III участвовать в войнах. Горький опыт ХIХ века научил царя, что каждый раз, когда Россия принимала участие в борьбе каких-либо европейских коалиций, ей приходилось впоследствии лишь горько об этом сожалеть. Александр I спас Европу от Наполеона I, и следствием этого явилось создание на западных границах Российской империи - могучих Германии и Австро-Венгрии. Его дед Николай I послал русскую армию в Венгрию для подавления революции 1848 г. и восстановления Габбсбургов на венгерском престоле, и в благодарность за эту услоугу - император Франц-Иосиф потребовал себе политических компенсаций за свое невмешательство во время Крымской войны. Император Александр II остался в 1870 году нейтральным, сдержав таким образом слово, данное императору Вильгельму I, а восемь лет спустя на Берлинском конгрессе Бисмарк лишил Россию плодов ее побед над турками.

              Французы, англичане, немцы, австрийцы - все в разной степени делали Россию орудием для достижения своих эгоистических целей. У Александра III не было дружеских чувств в отношении Европы. Всегда готовый принять вызов, Александр III, однако, при каждом удобном случае давал понять, что интересуется только тем, что касалось благосостояния 130 миллионов населения России. (Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. М., 1991. С. 58-59)

 

(о царствовании Александра III - П.К.) [...] Судя по некоторым особенностям, можно было думать, что время этого царствования окончательно погрузится в разграничение “своего” и “не своего”, “нашего” и “ихнего” у России и Европы; между тем государь этот, и именно лично он сам, двинул Россию к совершенно неожиданной задаче: к техническому усовершенствованию, к техническому развитию, к техническим делам и предприятиям. Великий Сибирский путь только самое крупное, но не единственное дело в сфере этих забот. Классическое образование пошатнулось в своем авторитете в это же время: и теперь мы на всех путях стоим накануне преобразования тихой обломовщины существования в бодрый, укрепляющий силы труд, - в бодрое, дающее хлеб насущный, практическое просвещение. Вот прекрасное движение, личная инициатива которого принадлежит императору Александру III, который для Европы был “Миротворцем”, а для России, если возможен подбор новых титулов, “реалистом” в высоком, историческом смысле. “Довольно летать под небом, пора пообчистить грязь под ногами”. Вот лозунг, вот время, вот дух истории, о перемене которого ничего ранее не было слышно. (Розанов В.В. Около церковных стен. М., 1995. С. 208)

 

(из статьи В.В.Розанова “К открытию памятника государю Александру III” - П.К.) Мы переходим теперь к краткому взгляду на его царство. “Россия для русских”, - произнес он лозунг для внутренней жизни России; но с переменами этот лозунг  читался и во внешних отношениях: “Россия никого не теснит: но требую, - говорил он как Русский Царь, - чтобы и Россию никто не теснил”. Он встал стражем и властелином на ее границе, как на известной картине Васнецова - “Русские богатыри на заставе”. Всем, даже и ростом, он походит на среднего из богатырей Васнецова: и поднесенная ко лбу рука этого среднего богатыря как-то передает даже физические приемы безвременно скончавшегося нашего северного тронного богатыря. Имя русское, авторитет русский чрезвычайно вырос за эти 13 лет. Известно, что Александр III сам лично руководил иностранною политикою; и в ней он был так же сдержан, осторожен и вместе величественно значителен, как на сторожевой службе на Балканах, командуя защитным корпусом. Он сошел в гроб, каким взошел на трон, не изменившись, не пошатнувшись. Смерть его победила, но из людей его никто не победил. Болезнь источила его и изнутри, но события не смели коснуться тлением его трона и державы. Везде при нем выдвигались русские люди. “Россия для русских”: как этот лозунг противоположен положению тех вещей, когда Ермолов, смеясь, говаривал, что “для преуспеяния в службе он думает переменить русскую свою фамилию на немецкую”.

              Что касается более далеких горизонтов истории, то лично Государь Александр III, как известно, не был против созыва народных представителей, против приближения общества к чреде правления. Удержан он был от этого окружающими сановниками, главным образом Победоносцевым, и могущественным в то время Катковым. Вдумчиво он как бы сказал им: “Хорошо, отлагается: некоторый срок еще делайте сами и одни, делайте люди мундира и формы. И если будет хорошо - хорошо”. На 13 лет “хорошего” хватило, пока внешний удар не закачал Россию, и тогда вдруг обнаружилось, до чего слабы и неумелы, до чего в высшем значении слова даже не были патриотичны люди формы и мундира, одни они. И тогда длинный поезд Русского Царства пришлось перевести на другие рельсы.

              Но это не против мысли Александра III. Тихим глазом своим он с одобрением взглянул бы на это передвижение русского поезда, столь исторически необходимое. Это совершенно отвечает тому слову об “отложении” общей реформы, а не об отрицании ее, какое он высказал (с. 311) в столь мучительные и смутные для него дни, как следовавшие за 1 марта. (Розанов В.В. Среди художников. М., 1994. С. 310-311)

 

12 [апреля 1892 года]. Воскресенье. [...] (с. 447; после получения от А. III согласия на отставку с должности Государственного секретаря - П.К.) А между тем в это провозглашающее девизом восстановление дворянства царствование, все плотнее и плотнее сколачивается кучка поповичей, семинаристов, бурсаков, жадных проходимцев, которые морочат бедного владыку и добиваются разорения всего, что выше их, добиваются неприкосновенности диких стадных форм существования серой толпы, не желая знать ни истории, ни политической экономии, ни какой бы то ни было науки, развивающей, совершенствующей дух человеческий, ставят идеалом русской политической жизни мнимую самобытность, выражающуюся поклонением самовару, квасу, лаптям и презрением ко всему, что выработала жизнь других народов. Идя по этому пути, разыгрывается травля против всего, что не имеет великорусского образа; немцы, поляки, финны, евреи, мусульмане объявляются врагами России, без всяких шансов на примирение и на совместный труд. Лютая, кроющаяся в сердце всякого животного вражда обрекает на смерть все иноверное и иноплеменное, все могущее претендовать на превосходство, забывая, что пред всякою смертью бывает предсмертная борьба, и дай бог, чтобы то была война не смертельная.

              Облеченные властью представители подобных животных, чуждых культурным влечениям, невежественные в оценке государственных политических идеалов, осуществления коих добивались мудрейшие из правителей русской земли, видят во мне представителя совсем иных взглядов и каждый день более и более на меня наступают. Я не боюсь борьбы, но не безрассуден в такой степени, чтобы кулаками драться против железа.

              Благоразумие требует удалиться. (Дневник государственного секретаря А.А.Половцова. В двух томах. Том II. 1887-1892. М., 1966. С. 447)

 

             (из примеч.) В 1883 году была учреждена Особая комиссия под председательством члена Государственного совета гр. К.И.Палена “для всесторонней разработки еврейского вопроса”. Причины создания этой комиссии, по-видимому, заключались в затруднениях, возникших в области финансов. Так, министр фининсов Бунге во всеподданейшей записке от 27 октября 1883 г. по поводу выпуска ренты на сумму 50 млн. руб. , характеризуя состояние кредита на международном рынке, писал: “Заграничному нашему кредиту вредят главным образом два обстоятельства: во-первых, постоянные слухи о враждебных для России союзах, о возможности европейской войны и, во-вторых, неопределенное положение еврейского вопроса, которое поддерживает нерасположение к России в самой крупной и влиятельной группе заграничных капиталистов” (РГИА, ф. Комитета финансов, оп. 2, д. 254, л.4).

              Комиссия проработала пять лет и представила записку, в которой указывалось, что “высшая комиссия могла совершить лишь весьма немногое из своей программы”. Наиболее общие выводы комисси таковы:

1. Главная задача законодательства об евреях заключается в возможно большем объединении евреев с общим христианским населением.

2. Не следует формулировать новое законодательство в виде особого положения или устава, что принципиально противоречило бы усилиям правительства ликвидировать обособленность евреев.

3. Система репрессивных и исключительных мер должна быть заменена системой постепенных уравнительных и освободительных законов.

4. При разрешении еврейского вопроса должны быть солюдаемы    

    величайшая осторожность и постепенность.

 

(“Обзор деятельности высшей комиссии, учрежденной под председательством гр. Палена для пересмотра действующих об евреях в империи законов” - РГИА, Библиотека. Печатные записки, д.300, лл.3-4). 19 ноября 1888 г. комиссия была закрыта. Ее материалы дальнейшего движения не получили, коренной пересмотр всех законов о евреях не состоялся (Ю.Гессен. История евреев в России. СПб., 1914)

(Дневник государственного секретаря А.А.Половцова. В двух томах. Том I. 1883-1886. М., 1966. С.  497)